В начальной школе на Куджи Бэй, где учится мой внук, был праздник — Grandparents’ day, День бабушек и дедушек. На утренней линейке я стоял рядом с Адамом, слушал приветственную речь директора и вспоминал свою далёкую дальневосточную школу.
Затем объявили распорядок дня, по которому школьники покажут гостям все площадки, залы и кабинеты школы, а затем отведут их в классные комнаты, где каждый ученик возьмёт письменное интервью у своего предка и представит как контрольную работу.
— Деда, не робей, — сказал внук, ведя меня за руку в класс, — я задам тебе три вопроса и запишу ответы. Вот и всё!
Давненько я не был в школе!.. В классе вместо привычных парт стояли низкие прямоугольные столы, вокруг которых на передвижных подставках блестели экраны компьютеров. Потолка и стен не было видно из-за тысяч разукрашенных листов, висевших на лесках от стены до стены.
«Это ж сколько бумаги ушло?» — невольно подумал я.
— Вот моё место, — сказал внук, указывая на стульчик, рядом с которым сидела девочка с косичками.
«А ведь в школе за одной партой со мной тоже сидела девочка с косичками… ЗОЯ ВОДЯНАЯ».
Девочка подняла к нам голову, в её печальных глазах застыли слёзы. Мы с внуком переглянулись. За другими столами бабушки и дедушки бойко отвечали на вопросы. Рядом с одним мальчиком сидели даже трое: дед, бабка и прадед с костылём. А к нашей соседке никто не пришёл...
Я присел рядом с ней:
— Можно, я сегодня буду твоим дедушкой?
Девочка оживилась, закивала, заулыбалась, положила перед собой листок:
— Грэндпа*, — радостно сказала она, — у меня к тебе три вопроса: когда ты был в третьем классе, какие были у вас тетрадки, какая у вас была школьная форма и что вы брали с собой в школу поесть?
«Ну и вопросы! Боюсь, маленькая австралийка, ты не всё поймёшь из моих ответов...»
— В то время, внучка, — отвечал я на первый вопрос, — только-только закончилась война. Настоящих тетрадок у нас не было. Я писал на старых газетах...
«Зое ещё повезло: мама, бухгалтер, приносила ей пожелтевшие амбарные книги; она аккуратно вырывала из них листы для меня...»
— Школьная форма!? Неслыханное выражение. Мы одевали в школу перешитые и многократно заштопанные рубашки и штаны.
«Как-то приходит Зоя в школу с глазами полными слёз: «По радио в новостях передавали, что в тёплой Австралии неожиданные заморозки, крупный град, снег, дети не ходят в школу. У них, бедняжек, наверное, нет зимней одежды. Давайте мы срочно пошлём им что-нибудь тёплое!» На следующий день мы собрали несколько ветхих пальтишек и курток, бывших в прошлой жизни родительскими фуфайками, перевязали шпагатом и притащили всё в кабинет буквально остолбеневшего директора...»
— Что мы ели в школе? В третьем классе нам на большой перемене стали давать по кусочку ослепительно белого хлеба.
«Однажды Зоя говорит мне: «Не съедай свой хлеб. Я из него сделаю пирожное!» Она жила за железнодорожным полотном и ходила в школу через запасные пути. После уроков она привела меня к замасленной цистерне. Мы подлезли под неё. В одном месте из цистерны просачивалась густая коричневая масса, редкими каплями падая на шпалу. Зоя достала из портфеля хлеб, подставила его под трещинку и долго держала, ловила капли, а потом протянула мне. Ни до, ни после этого я не пробовал столь вкусного пирожного. В цистерне была патока для городского хлебозавода...
В ту зиму, после рождения братика, у мамы начался мастит. Бабушка моя лечила её народными средствами, что не очень-то помогало. В конце концов, отвезли маму в больницу. Врач, осмотрев её, наорал на бабушку и всех нас, что мы почти убили больную, что только одна надежда на появившийся недавно пенициллин, что после операции потребуется хорошее питание.
Я пришёл в школу очень грустным. «Что случилось?» — спросила Зоя. Я рассказал.
После большой перемены я открыл парту, чтобы положить внутрь свой хлеб для мамы. Всё свободное место под крышкой было забито мягкими комками, завёрнутыми в газетные лоскуты — двадцать восемь школьных порций белого хлеба…»
Юная интервьюерша, высунув язык, медленно записывала мои краткие ответы. Внук в ожидании своей очереди рисовал мой портрет. Там, где должна была находиться лысина, он почему-то выписывал кудряшки.
— Спасибо, грэндпа! — сказала моя новая внучка.
Шевеля губами, она проверила свою контрольную работу, встала и пошла её сдавать.
— Ты не подписала, — сказала учительница.
Девочка вернулась к столу, взялa ручку и, к моему изумлению, вывела под текстом большими буквами: ZOYA WATERS.
*Грандпа — дедушка.
Яков Смагаринский
