Он не самый лёгкий мой пациент. Почти никогда не выполняет предписания, но продолжает приходить на приём. Он слишком много пьёт и много работает, и его диета укорачивает его жизнь. Но мои замечания он пропускает мимо ушей. Привычки его гораздо сильнее здравого смысла и медицинских советов.
Он неохотно принимает таблетки от высокого давления, подагры и повышенного холестерина и каждый раз заявляет о намерении резко изменить стиль жизни, и тогда лекарства будут ему практически не нужны. Но несмотря на то, что членские взносы за гимнастический зал регулярно снимаются с его банковского счёта, он после работы предпочитает обзавестись бутылкой вина вместо десятикилометровой пробежки на беговой дорожке.
Ему чуть больше сорока лет. Он всё ещё не остыл от разрыва в семье, случившегося восемь лет назад. Его жена убежала тогда «с тем негодяем», но он признаёт, что слишком много работал и слишком мало уделял ей внимания. Он ещё не оправился и вряд ли оправится от той страшной ночи двадцать лет назад, когда у них родился мёртвый сын, и считает, что мог бы предотвратить трагедию. Чувство вины съедает его.
Я предлагал ему посетить специалистов по психологическому консультированию, но всегда напрасно: ему легче окунуть себя в работу и вино.
Много раз я видел его в подавленном состоянии, но сегодня он был особенно мрачен. Впервые он поставил под вопрос целесообразность продолжения своей жизни. Попросив меня не делать никаких записей в истории болезни, он сказал, что подумывает о суициде. Встревоженный, я ещё раз предложил ему психолога, но он опять отверг эту идею. Я попытался, по крайней мере, выписать ему освобождение от работы на несколько недель, но нет, пока жив, он не может себе позволить такого.
Сейчас ему нужно вернуться на работу.
Я смотрел в окно, как он торопился к машине, как машина взревела, покидая стоянку, и мысленно проследил за ним дальше: он пронёсся по городу, запарковался, влетел на третий этаж, пробежал мимо секретарши, включил компьютер и повесил на шею стетоскоп…
Я пожелал, чтобы первый его пациент после обеденного перерыва не был слишком зол на него за пятнадцатиминутное опоздание.
Яков СМАГАРИНСКИЙ
