Екатерина Сюрина: «Я живу там, где работаю»

Опубликовано 18 Январь 2016 · (7158 views) · 1 people like this

Екатерина Сюрина: «Я живу там, где работаю»
Екатерина Сюрина в Сиднее. Фото автора

В пятницу 15-го января в сиднейском Оперном Театре (Sydney Opera House) состоится премьера оперы Жоржа Бизе «Искатели жемчуга». Это новая постановка австралийского режиссёра Майкла Гоу (Michael Gow), главную роль в которой исполнит российская оперная певица Екатерина Сюрина.

Екатерина родилась в Свердловске, работала в московском театре «Новая опера», а сейчас выступает на лучших сценах мира. Роль Лейлы в «Искателях жемчуга» - это первая встреча певицы с австралийской публикой. Когда я позвонила Екатерине, чтобы договориться об интервью, трубку снял её муж, Чарльз Кастроново, и, к моему приятному удивлению, будучи иностранцем, легко разговаривал со мной на русском языке. Ну а когда я уже встретилась с Екатериной лицом к лицу, я была ещё больше поражена её красотой - физической и духовной, её открытостью и широтой души. Несмотря на то, что я видела её впервые в жизни, у меня сложилось впечатление, что я встретилась со старым приятелем, которого знаю уже тысячу лет. И как сказала сама Екатерина: «Как хорошо вот так встретиться  и просто поговорить. По-женски, по-домашнему, за чашкой кофе». Мы нашли тихий укромный уголок в гостинице, где певица остановилась со своей семьёй, и долго разговаривали, сбиваясь с одной темы на другую, о музыке, о детях, о русском языке. Катя с доброй улыбкой вспоминала своё «музыкально-виолончельное» детство, рассказывала, как нелегко на самом деле быть артисткой и просто женщиной, мамой, делилась тем, что её беспокоит, что радует, что для неё важно, что она ценит в людях, и над чем планирует работать в ближайшем будущем.

 

Жанна Алифанова: Катя, добрый день. Добро пожаловать в Австралию. Вы первый раз здесь?

Екатерина Сюрина: Добрый день. Да, это мой первый визит. Я очень рада, что у меня появилась возможность приехать. Во-первых, это театр, в котором пела известная Джоан Сазерленд (Joan Sutherland). Когда я была студенткой, я слушала все-все её записи, поэтому для меня дебют в сиднейском Оперном Театре - это особая честь.

 

Давайте вернёмся в Ваше детство. Мне просто очень любопытно… Если мы поставим в ряд маленьких девочек и спросим, кем они хотят стать, когда вырастут, наверное, ни одна из них не ответит, что хочет стать оперной дивой. Когда Вы поняли, что это Ваша стезя, Ваше призвание? Хотя я о Вас кое-что почитала и поняла, что Вы - многогранно талантливый человек. Вы и на виолончели играли, и в театральном институте учились…

В детстве я, конечно же, не знала, что хочу быть музыкантом. Просто помните, в советское время, ходили специалисты по детским садам и отбирали талантливых детей – кого в музыкальные школы, кого в художественные, кого в спортивные? Так как у меня был очень хороший слух, меня пригласили в музыкальную школу. А что такое шестилетний ребёнок? Какая музыка? Мы хотели бегать во дворе, в снежки играть…

 

Кстати, про снежки. В каком городе проходило Ваше детство?

В Екатеринбурге. И когда мама привезла меня в музыкальную школу, первым инструментом, на котором мне захотелось научиться играть, было фортепиано. Но педагоги посмотрели на мои пухлые ручки и сказали: «Нет-нет. Такие замечательные подушечки на пальцах для фортепиано не пойдут. Ими хорошо струну зажимать. Надо на виолончели заниматься.» А так как у меня был хороший слух – у струнников же у всех исключительный слух – всё это вместе и предопределило мой выбор. Сам инструмент мне очень нравился, и до сих пор я очень люблю виолончель, потому что она созвучна по тембру человеческому голосу. Но тогда, помню, я, десятилетняя девочка, стыдилась ходить по улицам с этой огромной «бандурой в чехле» и говорила всем, что это гитара.  

 

То есть тембр инструмента всё равно располагал к вокалу.

Да. Разумеется, в музыкальной школе у нас был хор. Мне очень нравилось петь в хоре, и со временем этот интерес перевесил и виолончель, и всё остальное. И мама перевела меня в другую школу. Это была специальная музыкальная хоровая школа, где главным предметом был хор. У нас, конечно, были и другие предметы, но основной акцент ставился на вокал, песни, концерты. Я сразу же стала солисткой. Мне очень нравилось петь. А когда дети занимаются тем, что им нравится, то и проблем никаких не возникает. Когда я заканчивала хоровую школу,  педагоги мне говорили: «Катя, это очень хорошо быть певицей, но всё-таки у женщины должна быть настоящая профессия. Голос – сегодня есть, а завтра нет.» Они посоветовали мне стать хоровиком-дирижёром, потому что это всегда кусок хлеба. И я пошла в музыкальное училище им. Чайковского в Екатеринбурге.

 

И помимо этого у Вас есть ещё и театральное образование.

Да. Моя мама театральная актриса, но она всю свою жизнь посвятила нам, семье. А ведь как часто бывает - если у родителей что-то не получилось, то они непременно хотят воплотить это в своих детях. Я, честно, в театральный не очень-то хотела. Я грезила консерваторией, хотела петь. Но… мама меня подготовила к экзаменам, и вместо консерватории я поступила в театральный институт. Это ведь, знаете, вечная тема. «Отцы и дети». Почему-то своим родителям никогда не доверяешь, вечно они непонятно что придумывают, тебе кажется. И уже став студенткой, когда педагоги стали спрашивать, кто мне помогал готовиться к экзаменам, только тогда я начала понимать, что всё-таки мама моя что-то знает, умеет, и что она вообще молодец…    

 

Это правда. Мы всегда начинаем ценить опыт родителей задним числом.

К сожалению. Вот и мои дети то же самое. Сейчас мне так тяжело с моими мальчишками. Их надо всё время дисциплинировать, мама должна быть всё время строгая. Хотя я не такая по жизни, я хочу их побаловать. (У Екатерины два сына – Саша (8 лет) и Валя (2 года) – прим. автора). Я сама из совершенно «дамского» коллектива – у меня бабушка, мама и две сестрёнки.

 

Женский хор…

Женский хор просто. Точно. А сейчас у меня одни мальчишки. Приходится всему учиться заново. К чему я всё это говорю? Может быть, потом когда-нибудь они поблагодарят меня за то, что я была строгая, за то, что я говорила с ними на русском языке. Я считаю, что это важно. Потому что муж мой говорит с детьми по-английски и всё окружение наше – это английский, все страны, гастроли - это английский. А русский – это только я.

 

Катя, ну раз уж у нас зашёл разговор о муже… Чарльз – тоже оперный певец.

Да.

 

Служебный роман?

О! Я никогда не думала… Да. Получается точно - служебный роман. Любовь ведь не признаёт границ и не видит барьеров. Хотя порой и не просто. Менталитеты разные. Чарльз – американец, а у меня советское воспитание 70-х годов. Представляете? У нас иногда случаются очень «интересные» моменты. Но любовь, если она есть, преодолевает всё. Надо просто беречь это чувство и быть благодарным. Каждый день.

 

Тяжело работать вместе на одной сцене?

Мне нет, ему да. Я его очень люблю, но если на сцене мы в чём-то не согласны, я буду отстаивать свою точку зрения. А мужчины же не любят все эти споры. И ему приходится нелегко. Когда ты работаешь с человеком, которого близко не знаешь, ты, конечно же, так не переживаешь. А когда на сцене работают муж и жена, эти спектакли никогда не бывают ровными. Страсти кипят и не утихают.

 

Я отметила, что Чарльз очень хорошо говорит по-русски. Это Ваша заслуга?

Да. Я его очень часто пилила. И до сих пор пилю и пилю. Не перестаю (смеётся).

 

То есть занятия на виолончели не прошли даром. Катя, вы с Чарльзом выступали вместе с Дмитрием Хворостовским. Я не могу об этом не спросить. Вы поддерживаете с ним связь в свете последних событий?

Да. Дмитрий мне, по моей судьбе, очень родной и близкий человек. Для меня он всегда будет первым человеком такого масштаба, с которым я столкнулась на сцене. Он всегда ко мне очень хорошо относился, всегда приглашал нас с Чарли принять участие в его концертах. В связи с его болезнью… Мы переписываемся, но, вы представьте, для человека такого уровня, когда все его знают и все ему пишут, у него просто не хватает времени всем отвечать. Поэтому я очень часто просто обозначаюсь в его жизни, говорю, что целиком и полностью думаю, помню, люблю, и что на меня можно рассчитывать в любой момент. Он очень светлый и оптимистичный человек. Я помню, когда ему поставили диагноз, я была в шоке: ох, ах, как же теперь… . А он мне сказал: «Всё будет отлично. Всё будет классно. Всё будет супер.» И всё, что ему нужно, это позитивный заряд и хорошие мысли. И никаких «ох-ах». Всё будет супер!

 

В следующий раз будете с Дмитрием общаться, передайте что Австралия его любит и ждёт его новых выступлений.

Обязательно. Вообще в жизни нужен позитив. Мы, русские, очень часто, по натуре своей пессимисты. Вот муж мой, американец, у них всё с точностью до наоборот. Они оптимисты до мозга костей. Даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Когда я сталкиваюсь с этим, у меня мозги идут набекрень. А как же  наше русское «обнять за плечо, помолчать»? Менталитеты совершенно разные. Но надо учиться друг у друга.

 

Давайте теперь вернёмся к Вашей оперной карьере. Вы заняты во многих постановках: «Дон Жуан», «Снегурочка», «Женитьба Фигаро», «Любовный напиток», вот сейчас «Искатели жемчуга», всех не перечислить. А есть ли у Вас любимая партия?

Да. До недавнего времени это была Джильда в «Риголетто».  Почему до недавнего? Это была моя первая роль. Это как первый поцелуй – на всю жизнь остаётся. Это было настолько близко! Я сама, как и Джильда, тогда была очень наивная, открытая всему. Вообще я в людях очень ценю вот эту открытость сердца.

 

Это ведь в какой-то степени невинность.

Невинность. Да. Потому что с возрастом нас учат закрываться, лицедействовать, ты знаешь, что нужно быть политиком. Вот быть политиком мне никак не даётся. И я от этого иногда страдаю. За несправедливость я полезу на баррикады. Я считаю, лучше правду в глаза сказать. Так вот про Джильду… Тогда всё первое было: первая любовь, первый поцелуй, первая оркестровая репетиция, первый раз на сцене. Много лет эта партия была для меня главной. Сейчас у меня двое детей, я кое-что прошла в своей жизни, Джильда немножечко на второй план уходит. А на первый выходит Травиата. Я недавно спела её в Канаде, вместе с мужем. И для меня было очень приятно, и в тоже время странно, почувствовать себя в своей тарелке. Хотя Травиата тоже была молодая девушка, но та среда, в которой она вращалась, очень на неё повлияла, изменила её. Видимо, наивность моя проходит. Хочется играть более драматические, разноплановые характеры.    

 

Вы много выступаете на Западе. А вот в России Вы – редкий гость. Чем это вызвано?

В Россию меня приглашают, но, к сожалению, зачастую это не совпадает с моим уже заранее организованным графиком. В России не планируют гастроли за 3-4 года, как на Западе. Год-полтора максимум. Я, конечно же, хотела бы чаще петь в России. Мне этого не хватает. Потому что где бы не складывалась моя карьера - естественно, есть интересные, любимые площадки, куда ты любишь возвращаться, есть люди, которые тебя помнят и ждут, друзья за 10-15лет появились по всему миру - но так как русская публика слушает музыку, как русская публика любит музыку, мне кажется, такого нет нигде. Да и вообще, я русский человек, а значит, где моя душа? «Где родился, там и пригодился,» Просто в силу обстоятельств, так сложилось, что мы с мужем разъезжаем по всему миру. Сегодня мы в Лондоне, завтра в Париже. И лететь домой в Россию просто  не всегда получается.

 

То есть Вы вообще «теоретически» живёте в России?

Нет. Я живу там, где я работаю.

 

Иными словами, цыганский табор?

Мы – цыгане, да. Абсолютно точно. «Мы бродячие артисты…» Я старшего сына пытаюсь научить этой песне. Говорю ему: «Сашенька, это про нас» (смеётся). Дети пока с нами везде ездят. Им, я думаю, нравится. Но я очень хорошо понимаю, что всё равно детям нужен дом, друзья, знакомые. И поэтому мне, как женщине, порой очень тяжело. Мне кажется, все женщины в нашей профессии от этого страдают. Конечно, у нас очень интересная жизнь - постоянно оказываешься в новых местах, знакомишься с новыми культурами и замечательными людьми. Поэтому пока дети маленькие, мы их как хвостики за собой таскаем. У нас, к сожалению, нет возможности оставлять их с бабушками и дедушками, и я из-за этого сильно страдаю, потому что я считаю, что родовая связь очень важна.

 

Катя, это ваш первый новый год в Южном полушарии? Вы встречали его все вместе? Как впечатление?

Когда я пошла покупать ёлку, в тридцатиградусную жару, в сланцах, это было очень странное ощущение. Я очень рада, что мы увидели, как австралийцы встречают новый год. Мы были на пляже, слышали, как они пели рождественские песни, был салют. Потрясающе!

 

Всё-таки кое-что вам удалось посмотреть. Я просто знаю, что Вы сейчас много репетируете.

Да мы очень серьёзно готовимся к премьере. Но у нас всё равно есть свободное время, вот как сейчас, например.

 

Которое Вы тратите на корреспондентов…

Ой, Вы даже не представляете, какую радость мне это приносит, потому что я со взрослыми по-русски не разговариваю. Только со своими детьми: «Выброси это… положи это на место… почисти зубы…» А вот такие душевные разговоры – это настоящий подарок. Это редко случается.

 

Катя, до первого спектакля осталось всего несколько дней. Как настроение? Воодушевлены? Волнуетесь? Переживаете? Или спокойны совершенно?

Несомненно, волнуюсь. Премьера никогда не бывает «спокойна совершенно». Никогда. Всегда перед спектаклем и перед генеральной репетицией – это такой стресс и нервы! Все начинают переживать. Мне сейчас ещё не повезло – я заболела. Носовые инфекции, кашель, это, конечно, ещё больше накручивает нервы. Хорошо, что ещё есть несколько дней прийти в себя. Сейчас очень плотный график. А вообще вся наша труппа с трепетом ждёт генеральной репетиции и премьеры.  

 

У Вас, не сомневаюсь, этот год уже расписан по минутам. Сейчас вы отпоёте в «Искателях жемчуга», а что потом? Что уже есть в расписании и чего бы хотелось?

После Австралии мы всей семьёй возвращаемся домой в Калифорнию. Там мы проведём буквально неделю, а потом мой муж летит в Лондон, у него начинаются репетиции. А мне нужно будет там позаниматься перед концертами, встретиться со своим концертмейстером, поработать над программой. У меня сначала будет концерт в Лондоне, затем запись в Шотландии, а потом моя любимая «Капулетти и Монтекки», где я буду петь Джульетту. Я уже пела эту партию много раз и очень её люблю. Очень её люблю. И я очень рада, что это будет в Барселоне. Я в Барселоне ещё не пела. А потом буду готовиться к роли Мими в «Богеме». Эта партия для меня новая, я её ещё никогда не пела. Так что в этом году у меня очень много интересных новых проектов.

 

График действительно интересный, напряжённый и насыщенный.

Поэтому я хочу уделить всему этому достаточно времени, чтобы хорошо подготовиться. В июле-августе мой муж возвращается в Австралию. У него будет дебют в опере «Так поступают все» (Cosi Fan Tuttе) Моцарта. У меня это время будет свободно,  и я приеду его поддержать. Так что мы с вами через полгода снова встретимся.

 

 Я буду этому очень рада. Спасибо большое за то, что в своём плотном расписании Вы нашли время для продолжительной и очень интересной беседы. От лица редакции и всех наших читателей, я поздравляю Вас с наступившим новым годом. Пусть он будет светлым, добрым и радостным для Вас и Ваших близких.

Спасибо большое. Увидимся на премьере.

 

Спектакли с участием Екатерины Сюриной пройдут в сиднейском Оперном Театре 15, 21, 23, 27 и 29 января, а также 5, 9 и 12 февраля. Билеты стоят от $44 до $300, а заказать их можно на сайте www.sydneyoperahouse.com или по телефону (02) 9250 7777. 


Ваш комментарий

Если вам нравится онлайн-версия русской газеты в Австралии, вы можете поддержать работу редакции финансово.

Make a Donation