Со святым Иерусалимом я знакомился самостоятельно. Пешком. Так, следуя по маршруту «Вокруг стен старого города», недалеко от ворот Ирода я неожиданно вышел на Рокфеллеровский археологический музей.
— Осталось всего три часа до закрытия, — сказала гардеробщица, нехотя принимая у меня рюкзак.
— Успею! — заверил я её.
В музее — ни души. Сначала разглядывал всё подряд. Ханаанская керамика, обожжённая десять тысяч лет назад; древнейшие украшения, оружие, одежда, рисунки на камнях; оркестровые инструменты первого тысячелетия до нашей эры... Быстро понял: заверение «успею» — более, чем легкомысленно. Какие три часа? Столько экспонатов! Столько залов! Тут и трёх дней не хватит! Обращаю внимание только на крупные вещи, преимущественно, скульптуры. Каменный Сатир с козлиными рожками. Обнаружен в Бейт-Шеане. Длинноволосый красавец Дионис. Найден в Бейт-Шеане. Многогрудая Артемида. Привезена из Бейт-Шеана. Что это за город такой, Бейт-Шеан, где прямо на улице можно подобрать бо... Мысли прервались на полуслове: предо мною появилась беломраморная Афродита во всей своей пленительной нагой красе... Медленно обошёл юное олицетворение любви и красоты. Раз, второй. На её теле ещё не высохла морская пена... Чего-то у девушки не хватает... Ах, да! Рук нет. Нечем прикрыться...
С потолка донеслось: «Уважаемые посетители, музей закрывается через полчаса». Пошли более поздние периоды истории. Зал за залом, повороты налево, направо и под углом. Я почти бегу. Репродуктор повторил, что музей закрывается. Я уже должен замкнуть круг и оказаться в начальном вестибюле. Но конца не видать, бегу назад. Экспонаты, шкафы, двери мелькают… Дьявол! Стрелки указателей вдруг показывают выход в обратном направлении. Где же я пропустил выход? Бегу назад, то есть, опять вперёд, вконец запутался. Свет стал медленно гаснуть. Я опять оказался в комнате, где Афродита, но из неё три выхода. В который из них бежать? Беспомощно смотрю на богиню, она, несомненно, указала бы мне дорогу, но у неё нет рук... Вот незадача! Почему, всё-таки, у неё нет рук? Досадная загадка! Бегу наугад...
Через неделю после посещения иерусалимского музея я поехал в уже знакомый мне по названию Бейт-Шеан, где намеревался осмотреть знаменитый археологический парк, переночевать и продолжить путешествие в центр мировой каббалы, город Цфат. В гостинице мне предложили единственную свободную громадную комнату с тремя кроватями. Я не посмел отказаться, рассчитался и вышел на улицу. Археологический парк на окраине города. Один за другим подкатывают автобусы с туристами. За воротами макет древнего римского мегаполиса во времена его процветания. Однако лучше мне послушать специалистов. Мимо проходят группы, прибывшие со всего света, звучат речи на знакомых и неведомых языках. Я пристроился в хвосте большой русской экскурсии.
По мере продвижения вглубь раскопанного древнего города группа растягивалась всё больше и больше. За мной постоянно шли две женщины, мать и дочь. Они фотографировали всё подряд и часто просили меня запечатлеть их вместе.
После главной улицы Кардо с колоннадами и лавками по обеим сторонам, полукруглой площади Сигма, монументального фонтана-нимфиона и классического амфитеатра мы остановились у древних общественных бань. Гид заявил, что не поведёт нас в эти помещения, так как осталось мало времени, лучше он поднимется с нами на холм и покажет дерево, на котором повесился Иуда Искариот... Мне же хотелось узнать, «как в наши дни вошёл водопровод, сработанный ещё рабами Рима», поэтому я решил Иуду не тревожить и расстаться с экскурсией также тихо, как и пристал к ней. Группа пошла на холм, а я, не оглядываясь, — знакомиться с системой холодного и горячего водоснабжения в древнем Риме. Осмотрел комнаты-топки с паропроводами, горячие камеры с двойным полом и холодные бассейны, прошёл туннельные раскопки насквозь, попал на склад разрушенных мраморных колонн, разглядел разницу между капителями и медленно, устало вышел из парка на городской проспект. Там, пройдя два квартала, понял, что иду неправильно, не в сторону гостиницы, развернулся и оцепенел от изумления: мои знакомые мать и дочь всё ещё продолжали следовать за мной.
— Вы что тут делаете? — переведя дыхание, крикнул я.
— Как что? — удивилась мать.
— А где все остальные? — спросила дочь.
И тут они обе побледнели, видно сообразили, что произошло.
— Побежали назад, в парк! — скомандовал я, — Может, ещё успеете на свой автобус.
Я буквально полетел в надежде задержать автобус, пока женщины подбегут. Но увы, на парковке уже не было ни одной машины. Мать заломила руки за голову:
— Что же теперь будет? Там все наши вещи! Автобус ушёл в Цфат! А где мы проведём ночь?
— Цфат, — повторил я машинально. — Цфат? Ну тогда всё в порядке! Успокойтесь. Переночуете в моём номере, а рано утром все вместе махнём в Цфат
на рейсовом автобусе.
— Ой, как здорово! — сказала дочь.
— Ой, как неудобно! — сказала мать.
— Не волнуйтесь, там три кровати. — сказал я.
Мы пришли в гостиницу. Я предложил кровати на выбор. Мать присела на одну, она всё ещё никак не могла успокоиться. Дочь первой пошла принять душ. Я в ожидании своей очереди стал листать брошюрку на журнальном столике. Дочь долго плескалась и, наконец, попросила мать подать ей полотенце. Та настолько была поглощена своими мыслями, что не услышала дочкину просьбу. Через две минуты открывается дверь из ванной и к нам в комнату выходит беломраморная Афродита во всей своей пленительной нагой красе, мокрая, только что из морской пены. Одной рукой она отжимает волосы на затылке, другую протягивает матери:
— Ну что же вы, мама, не подадите полотенце?
— Ах ты, бесстыжая, — кричит на неё мать, в гневе хватая стул, — я тебе сейчас руки обломаю!!!
