На Южном берегу реки Брисбен, у пешеходного моста Goodwill Bridge, находится уникальное место – Сухой док. Сюда с конца девятнадцатого и до начала семидесятых годов двадцатого века заходили на осмотр и ремонт суда со всех уголков земного шара. Теперь в ставшем историческим экспонатом доке находятся военный речной фрегат «Диамантина» и осветительное судно «Карпентария», а на площадке с левой стороны стоит небольшая, выкрашенная в красный и белый цвета, шхуна (люгер) с регистрационным номером А61 на борту. Это «Пингвин» - осязаемое свидетельство того времени, когда добыча морского жемчуга и перламутра в Коралловом море приносила штату Квинсленд не меньше прибыли, чем экспорт знаменитой австралийской говядины.
Добыча жемчуга в Австралии началась задолго до появления на ней первых европейцев. Археологические свидетельства говорят о том, что австралийские аборигены были одними из первых людей, оценивших уникальную красоту жемчужных раковин. Аборигены, населяющие австралийское побережье, и жители островов Торресова пролива собирали раковины устриц-жемчужниц, в изобилии водившихся на мелководье, и обменивали их на другие товары с племенами, жившими в глубине материка. Об устойчивых торговых связях между коренными австралийцами убедительно свидетельствует фрагмент жемчужной раковины, возраст которой насчитывает двадцать две тысячи лет, найденный в древнем скальном поселении в Западном Кимберли, находящемся на расстоянии двухсот километров от береговой линии.
Промышленная добыча перламутра и жемчуга на Севере Квинсленда ведёт свою историю с первых люгеров (pearling luggers), построенных на острове Tutu (Warrior) в 1870 году. Уже через нескольких лет более сотни лодок и люгеров дрейфовали в водах Торресова пролива в поисках драгоценных раковин. Административным центром для населения островов пролива становится остров Четверга (Thursday Island), на который в начале двадцатого века прибывают японские кораблестроители и дайверы преимущественно из префектуры Вакаяма близ города Осака. В их числе был и Фурута Цугитаро, ставший одним из самых известных судостроителей тропического штата Австралии того времени. Записи в британском «Судовом регистре» свидетельствуют о том, что Фурута построил не менее сорока одного люгера между 1899 и 1930 годами, одним из которых было спущенное со стапелей в 1907 году судно «Пингвин», носившее в то время имя «Мерсия» (Mercia).
Владельцем «Мерсии» стал Фредерик Чарльз Ходелс (Frederick Charles Hodels), основатель небольшой компании по добыче перламутра Hodels Ltd, расположенной на Острове Четверга. Уже через четыре года Ходелс продал свой бизнес, включая и судно «Мерсия», более крупному предприятию Wyben Pearling Company Pty Ltd, которое и использовало люгер для поиска раковин-жемчужниц на протяжении долгих тридцати лет. Морской жемчуг и перламутр поставляли не только в материковую Австралию, но и в Великобританию, Америку и Европу, где из него изготавливали украшения, а также использовали для инкрустации мебели, отделки столовых приборов, дамских вееров, шкатулок и других прелестных безделушек. Но основной объём добытого перламутра шёл на изготовление пуговиц. Австралийские компании получали огромные заказы на поставку раковин от домов высокой моды с мировым именем.
Труд ловцов жемчуга был тяжёлым и опасным. К началу двадцатого века устричные банки на мелководье у берегов Кораллового моря значительно оскудели, и для добычи раковин приходилось уходить всё дальше, а нырять за ними намного глубже. Сотни медленно перемещающихся судов искали драгоценных жемчужниц на подводном поле, покрывающем огромное пространство. Каждая компания владела флотилией люгеров, небольших судов длиной от пятнадцати до двадцати метров, имеющих низкую посадку, боковые трапы для водолазов и плавно изогнутые бортовые линии. Число таких судов во флотилиях иногда достигало двадцати. Между дрейфующими люгерами перемещались шхуны, которых поэтично называли «материнскими» (mothership). Они забирали на борт выловленные раковины и снабжали экипажи всем необходимым.
Команда на борту люгера, как правило, состояла из шкипера, двух водолазов, двух техников, приводящих в движение воздушную помпу, инженера, повара и пары матросов, чаще всего из числа островитян Торресова пролива. Условия, в которых приходилось жить и работать экипажу, были весьма далеки от комфорта. На судне не было ни туалета, ни тем более, душа. Спали под палубой на подстилке из пальмовых листьев, укрываясь тонкими хлопковыми одеялами. Еду часто приходилось готовить на импровизированном барбекю, стальном листе, закреплённом на выхлопной трубе двигателя. Меню состояло из солонины, мяса пойманных черепах, дюгоней и отварных моллюсков с гарниром из риса. Приходилось привыкать и к запаху, исходившему от тонн выловленных раковин, которые находились на палубе, пока «материнские» шхуны не увозили их на остров для сортировки. Но все эти лишения не шли ни в какое сравнение с опасностью, которой ежедневно подвергали себя водолазы, погружающиеся на дно Кораллового моря в поисках драгоценных жемчужниц.
Дайверы, по большой части японцы, облачались в тяжёлые прорезиненные брезентовые костюмы, надевали ботинки со свинцовыми прокладками, каждый из которых весил 15 килограммов, и водолазный шлем с толстыми стеклами. С трудом передвигаясь в этом снаряжении по палубе, они спускались в воду по верёвочным трапам, чтобы погрузиться на глубину более семидесяти метров. Там, под водой, их жизнь полностью зависела от техников, управляющих воздушной помпой, подававшей воздух дайверам через длинные дыхательные трубки. Двигатель останавливали и судно медленно дрейфовало, чтобы ненароком не протащить водолазов по дну. Тяжёлые шлемы ограничивали обзор, позволяя дайверам смотреть только вперёд и под низким углом. Найденные раковины ловцы жемчуга собирали в сумки, закреплённые на груди, в которые помещалось около двадцати моллюсков, общим весом от двенадцати до четырнадцати килограммов. Каждая минута, проведённая ныряльщиками на устричном поле, была драгоценной, ведь их работа оплачивалась по количеству добытых жемчужниц.
Главными врагами дайверов под водой были акулы. Они не только атаковывали водолазов, но и запутывали трубки, по которым шла подача воздуха. Иногда водолаз, спускаясь по идущей вдоль борта лестнице, сталкивался нос к носу с поджидающей его внизу акулой. Приходилось подниматься обратно с максимальной скоростью, которую сильно замедлял шлем, весивший двадцать пять с половиной килограммов. Но намного страшнее подводных хищников была декомпрессионная болезнь, унесшая сотни жизней.
Когда дайвер поднимается на поверхность с большой глубины, то нерастворившийся газ из его лёгких выделяется в кровь в виде пузырьков, из-за чего происходит вспенивание крови и разрушение стенок клеток кровеносных сосудов, которые блокируют кровоток. Кроме того, эти пузырьки способны проникать в ткани и суставы, что может привести к серьёзным повреждениям нервных окончаний, внутренних органов и суставов. В начале двадцатого века, когда люгер «Мерсия» был спущен на воду, на нём не было двигателя и стояла ручная помпа. К началу тридцатых годов большинство судов было моторизировано и оснащено механическими помпами. Значительно сложнее дело обстояло с компрессорами, которые было трудно приобрести. В распоряжении медиков на острове Четверга были единственный декомпрессионный аппарат, который не мог изменить к лучшему сложившуюся ситуацию.
Проработав час на морском дне в поисках раковин, дайверы медленно поднимались по главной якорной цепи на поверхность. Обычно декомпрессионное время занимало два часа, но и иногда этого было недостаточно. По воспоминаниям Арни Даффилда (Arnie Duffield and Lee Duffield ‘Arnie: Pearls and Luggers in the Torres Strait’), проработавшего более тридцати лет в индустрии, связанной с добычей жемчуга, навстречу всплывающим ныряльщикам посылали другого водолаза, который осматривал их лица через толстое стекло шлема. Людей с закатившимися глазами транспортировали на глубину в девять метров для дополнительной декомпрессии, прикрепляя к цепи запасного якоря. Там дайверам иногда приходилось пробыть больше суток для полного восстановления.
В трудную, но мирную и размеренную жизнь жителей островов Торресова пролива, полностью подчинённую сезонам сбора устриц, ворвалась Вторая мировая война. Для Тихоокеанского региона главную угрозу представляла милитаристская Япония, объявившая войну Соединённым Штатам Америки и Британской империи 8 декабря 1941 года. Японские вооружённые силы атаковали Малайзию, Сингапур и Гонконг, а также американскую военную базу в Pearl Harbour на острове Oahu, являющемуся частью Гавайского архипелага. Японцы также поставили целью оккупировать Tulagi, один из Соломоновых островов, и Port Moresby в Новой Гвинее. Японское командование планировало использовать эти территории для создания опорных военных баз, чтобы захватить Новую Каледонию, Фиджи и Самоа и тем самым перерезать линии снабжения и связи между Австралией и Соединёнными Штатами.
Уже в конце января 1942 года началась эвакуация населения с островов Торресова пролива. Атака японцев не заставила себя ждать. 14 марта 1942 года двенадцать японских бомбардировщиков Betty и восемь истребителей Zero в течение часа бомбили и обстреливали взлётно-посадочную полосу и сооружения на территории австралийской военной базы на острове Horn (Horn Island). Это была первая атака на Квинсленд в ходе Второй мировой войны. Когда мы говорим о том, что в самую кровопролитную войну двадцатого века было вовлечено 57 стран, а общая численность населения государств, ввергнутых в войну, превышала 1,7 млрд человек («Вторая мировая война в цифрах и фактах» - спецпроект ТАСС tass.ru/spec/wwii), то в этих цифрах нет ни малейшего преувеличения.
Все люггеры компании Wyben, включая «Мерсию», были реквизированы правительством Содружества для военной службы в августе 1942 года. Суда, поступившие в распоряжение Военно-Морского Флота Австралии, прошли переоборудование. На люгере «Мерсия» был проведён демонтаж механизмов и оборудования, связанного с водолазными работами, а также удаление балласта; увеличение грузового пространства с 5–7 тонн до 12–15 тонн; изготовление люков, выполнение общих работ по такелажу и брашпилю. Люгеры, ставшие военными судами, в основном использовались для патрулирования островов Торресова пролива и перевозки грузов. «Мерсии» пришлось в течение нескольких лет нести службу на севере Новой Гвинеи. К берегам родного острова Четверга люгеру довелось вернуться только после окончания войны, к началу 1946 года.
Из-за конфискации судов добыча перламутра и жемчуга была приостановлена на пять лет, что позволило восстановиться популяции устриц-жемчужин. Цены на морские сокровища взлетели до небес, добытчики перламутра начали стремительным темпом восстанавливать утраченное производство. В 1948 году судно «Мерсия» было лицензировано компанией Bowden Pearling Co с регистрационным номером A31, и проработало на новых хозяев долгих тринадцать лет, до банкротства компании в 1961 году. Уже через несколько лет «Мерсия» приобретает не только новых хозяев, но и новое имя. Люгер становится собственностью компании Aucher Pearling Shelling Company Pty Ltd. Теперь лодка носит имя «Пингвин» (Penguin), а на её красиво изогнутом борту красуется регистрационный номер А 61.
В 1970-х годах «Пингвин» снова был приобретён правительством Содружества Австралии и передан жителям острова Дауан (Dauan Island) в Торресовом проливе для использования в качестве транспортного судна. Так люгер оказался на самой северной точке Австралии у границы с Новой Гвинеей. Более десяти лет он доставлял почту, продукты, медикаменты не только на Дауан, но и на два других острова – Боигу (Boigu) и Сибай (Saibai), образующих северо-западную островную группу пролива. «Пингвин» связывал воедино жизнь жителей трёх островов, считающих себя единым народом. За долгие годы службы люгер стал настоящим членом семьи племени дауаналгал (Doo-wan-an-gal), подлинных хозяев земли у подножия Большого Разделительного хребта. Поэтому, когда пришло время заменить судно на более современное, было принято решение передать его в Морской музей Квинсленда (Queensland Maritime Museum) при условии, что оно сохранит цвета и номер острова Дауан.
«Пингвин» начал новую жизнь в качестве исторического экспоната в 1982 году. В настоящее время судно является единственным построенным в Квинсленде люгером, ставшим частью музейной коллекции. Остальные пережившие столетие лодки, число которых не превышает двадцати, принадлежат частным лицам. Даже несмотря на то, что японский кораблестроитель Фурута Цугитаро строил суда из твёрдых пород дерева, солнце и дождь сильно повредили корпус судна. Три года назад был начат проект по восстановлению люгера «Пингвин». Одним из инициаторов проекта стал Джон Хокинс (John Hockings), для которого маленькое судно с большой историей имеет особое значение. Джон родился в семье, владевшей компанией по добыче перламутра и жемчуга, его детство прошло на островах Торресова пролива. Родственник Джона Реджинальд Август Чарльз Хокингс (Reginald Augustus Charles Hockings) в 1910 году посетил небольшой городок Kushimoto в Японии, чтобы рекрутировать дайверов для поиска драгоценных раковин. Увидев, насколько бедным был приморский городок, предприниматель открыл начальную школу для местных детей Shinomaski Elementary School, которая работает и по сегодняшний день. Семья Джона Хокинса также основала музей Wanetta на острове Четверга (Thursday Island).
Волонтёры, работающие под руководством кораблестроителя Рассела Кобайн (Russell Cobine), начали ремонт судна с левого борта корпуса, заменяя сгнившие доски. Ещё больше повреждений было обнаружено, когда реставраторы начали снимать наружную обшивку и настил палубы, счищать осыпающуюся краску с корпуса и выбивать бетонный балласт. В течение трёх лет волонтёрами были проделана огромная работа, но она ещё далеко не закончена. После завершения реставрации палуба судна приобретёт новый настил из древесины канадского орегона, и тогда люгер будет выглядеть точно так же, как и 118 лет назад. Руководители проекта планируют спустить «Пингвин» на воду, чтобы посетители музея могли совершать водные прогулки по реке Брисбен на палубе исторического судна, так долго и верно служившего людям.
Выражаю глубокую благодарность волонтеру Queensland Maritime Museum John Hockings за предоставленные снимки из семейного архива.
Наталия САМОХИНА, Брисбен
