Верная Любанга

Опубликовано 14 Сентябрь 2015 · (6431 views) · 1 people like this

Верная Любанга

Банга-Любанга, Любовь Белозерская… Муза Михаила Булгакова, его большая любовь, преданный друг и вторая жена. Яркая, талантливая, незаурядная женщина, вдохновлявшая писателя и много помогавшая ему.

Не случайно Булгаков посвятил ей «Собачье сердце», «Белую гвардию», «Мольера». А в главном романе писателя — в «Мастере и Маргарите» — тоже нашлось место для Любови Белозерской. Булгаков звал жену Любангой, сокращенно Бангой. Это имя получила собака прокуратора Понтия Пилата, бесконечно преданная хозяину и понимавшая его без слов… Более того. Немногие знают, что именно она, Любанга, посоветовала Булгакову ввести в роман, который тогда назывался «Консультант с копытом», женский образ и стала первым прототипом Маргариты.

Любовь Белозерская родилась 30 сентября 1895 года в Польше, в дворянской семье. Семейные корни восходили к старинному роду князей Белозерских-Белосельских. У родителей Любы, Евгения Михайловича и Софьи Васильевны, кроме нее, было еще трое детей. По воспоминаниям племянника Белозерской, Игоря, Евгений Михайлович «получил блестящее образование, окончил Московский университет и Лазаревский институт восточных языков, владел четырнадцатью языками. Часто бывал во многих европейских государствах, выполняя различные дипломатические поручения. Евгений Михайлович отдал дань и литературной деятельности».

Богатую литературную речь, вкус и талант работы со словом Люба унаследовала от отца. Она обладала незаурядными способностями: с серебряной медалью окончила Демидовскую гимназию в Санкт-Петербурге, с успехом училась в частной балетной школе, что позволило ей выступать в Париже, где она оказалась со своим первым мужем, Ильей Марковичем Василевским. Позже ее рассказы о выступлениях на подмостках Фоли-Бержер Булгаков использовал для описания «великого бала у сатаны». У нее были и другие артистические способности: небольшой голос, поставленный гимназическим церковным регентом, она неплохо рисовала.
Люба была из тех женщин, что не могут жить в одиночестве. Ей была жизненно необходима пара, союз, иначе она чувствовала себя неуверенной в жизни. Ей казалось, что пока она одна, некому направить ее по жизненному пути. Она рано вышла замуж за человека намного старше себя, но быстро раскаялась в своем выборе. Муж Любы, Илья Маркович, оказался страшным ревнивцем, и после одной из бурных сцен ревности, совершенно, кстати, беспочвенной, она прозвала его Пумой. Он очень любил ее и, согласно какому-то старинному поверью, носил на одном пальце три тонких обручальных кольца — чтобы удержать жену. Уезжая из Берлина, где они некоторое время находились с Любой, в Москву, Василевский увез с собой ее документы, чтобы жена не смогла подать на развод. Но и эта мера не спасла их брак.

«...Передо мной стоял человек лет 30-32-х; волосы светлые, гладко причесанные на косой пробор, — вспоминала Любовь Евгеньевна свою первую встречу с Михаилом Афанасьевичем Булгаковым на вечере, устроенном редакцией „Накануне“ в честь писателя Алексея Николаевича Толстого. — Глаза голубые, черты лица неправильные, ноздри глубоко вырезаны; когда говорит, морщит лоб. Но лицо в общем привлекательное, лицо больших возможностей. Это значит — способное выражать самые разнообразные чувства. Я долго мучилась, прежде чем сообразила, на кого же все-таки походил Михаил Булгаков. И вдруг меня осенило — на Шаляпина!
Одет он был в глухую черную толстовку без пояса, „распашонкой“. Я не привыкла к такому мужскому силуэту; он показался мне слегка комичным так же, как и лакированные ботинки с ярко-желтым верхом, которые я сразу вслух окрестила „цыплячьими“ и посмеялась. Когда мы познакомились ближе, он сказал мне не без горечи:
— Если бы нарядная и надушенная дама знала, с каким трудом достались мне эти ботинки, она бы не смеялась…
Я поняла, что он обидчив и легкораним. Другой не обратил бы внимания…»

В то время Булгаков был женат на Татьяне Николаевне Лаппа, но встреча с Белозерской перевернула его судьбу. Восемь счастливых и необыкновенно плодотворных лет Любовь Евгеньевна была самым близким человеком для писателя. Достаточно сказать, что свои фельетоны он подписывал «Любовь Булгакова». Она восхищалась его даром и бескорыстно ему служила, а он отвечал ей бесконечной любовью и признательностью. Все новые произведения Булгакова рождались в сотворчестве с этой удивительной женщиной, талантливой не только в быту — она создала в доме писателя столь нужную ему атмосферу уюта и гостеприимства, — но и в своей способности вдохновлять, будить творческое воображение.

Книга воспоминаний Белозерской «У чужого порога», написанная спустя много лет, начиналась так: «Две ступеньки ведут к резной овальной двери в кабинет Михаила Афанасьевича на Большой Пироговской улице (переменив несколько адресов, Булгаковы, наконец, сняли большую трехкомнатную квартиру, куда впоследствии писатель приведет свою третью жену Елену Сергеевну Шиловскую — прим. авт.). Он сидит у окна. В комнате темновато (первый этаж), а я стою перед ним и рассказываю все свои злоключения и переживания за несколько лет эмиграции, начиная от пути в Константинополь и далее. Он смотрит внимательными и требовательными глазами. Ему интересно рассказывать: задает вопросы. Вопросы эти писательские:
— Какая толпа? Кто попадается навстречу? Какой шум слышится в городе? Какая речь слышна? Какой цвет бросается в глаза?..

Все вспоминаешь и понемногу начинаешь чувствовать себя тоже писателем. Нахлынули воспоминания, даже запахи.
— Дай мне слово, что будешь все записывать. Это интересно и не должно пропасть. Иначе все развеется, бесследно сотрется.
Пока я говорила, он намечал план будущей книги, которую назвал „Записки эмигрантки“. Но сесть за нее сразу мне не довелось. Вся первая часть, посвященная Константинополю, рассказана мной в мельчайших подробностях Михаилу Афанасьевичу Булгакову, и можно смело сказать, что она легла в основу его творческой лаборатории при написании пьесы „Бег“…»
Белозерская была склонна к романтизму, к несбыточным мечтам… Ей было многое дано, но реализовала ли она себя в жизни? Нет, скорее, она помогала другим реализовывать их цели. Так получилось и с Булгаковым. Использовав ее поддержку, помощь, связи, творческую фантазию, он, по сути, предал свою верную Любангу и ушел к другой женщине… Хотя они оба стремились к постоянству и вместе преодолели многие трудности. А может быть, писателю не нравилось то, что в его семье шла борьба за лидерство? Такая женщина, как Белозерская, не могла оставаться в тени…

Любовь Евгеньевна очень тяжело пережила развод с Булгаковым. Она была оскорблена и не любила об этом говорить, чтобы не бередить душевные раны. В своих мемуарах о Булгакове «О, мед воспоминаний» она писала: «Не буду рассказывать о тяжелом для нас обоих времени расставания. В знак этого события ставлю черный крест, как написано в заключительных строках пьесы „Мольер“».

Оставшись одна, Любовь Евгеньевна больше не выходила замуж и все свое время посвящала работе, трудилась в различных редакциях и издательствах, сотрудничала с писателями и учеными. Еще при жизни с Булгаковым она вела корректуру полного собрания сочинений Викентия Вересаева, давшего ей такую характеристику: «Дело это она выполняла с полным знанием и образцовой добросовестностью, так что я вполне спокойно доверил ей проведение авторской корректуры». Она была идеальным редактором по своей неисчерпаемой эрудиции, а самое главное — по призванию. С 1936 года Любовь Евгеньевна сделалась помощником академика Евгения Викторовича Тарле.
Звезда Булгакова продолжала светить в ее сердце преданной и верной женщины, иначе не хранила бы она более полувека каждую его записочку, письмо, фотографию, давно забытую всеми книжку с бледнеющей от времени дарственной надписью…

Главным в характере этой миловидной женщины, быстрой в движениях, была доброта. Доброта, милосердие и сострадание. Любовь Евгеньевна творила добро бескорыстно, не ожидая для себя никакой награды. «Люба — Золотое Сердце» называли ее друзья. Елена Сергеевна Шиловская, третья жена Булгакова, сохранила уважение к Любови Евгеньевне и говорила о ней: «Люба — добрая женщина». Наверное, Шиловская осознавала, что сумела появиться в доме Булгаковых благодаря бесконечной доброте Белозерской и ее неразборчивости в знакомствах.
«Она приводила домой несчастных кошек и собак и отогревала их своей душой, — вспоминал о ней писатель и литературовед Лео Яковлев. — Многим из них было суждено бессмертие в волшебном булгаковском бестиарии. Но они не знали этого и платили ей за добро и милосердие своей преданностью. Она приводила домой людей. Всех. Без разбора. Каждый мог располагать ее человеческой добротой и милосердием. Этот бесконечный карнавал, этот вечный праздник, наверное, был тогда нужен Булгакову и оживал потом в „Собачьем сердце“ и „Зойкиной квартире“, в „Мастере“… (Наверное, иногда и мешал тоже, не спорю.) Но люди не собаки, и мало кто платил ей преданностью за добро и милосердие. Платили злом, даже через десятки лет»… Но она не жаловалась и всем прощала, говоря: «Ошибаются все».

Писала она и свои книги, но когда они вышли в свет, ее уже не было в живых, хотя судьба подарила ей долгую жизнь — Белозерская прожила 91 год. Под Новый, 1987, год она с друзьями выпила бокал шампанского, а 27 января ее не стало. Похоронили Любовь Евгеньевну на Ваганьковском кладбище. При жизни Белозерской, когда она писала свои воспоминания о Булгакове, племянник сказал ей: «Ведь не всегда Михаил Афанасьевич был к тебе справедлив, а ты совершенно это обошла вниманием». На что Любовь Евгеньевна ответила: «Он так много страдал, что я хочу, чтобы мои воспоминания были ему светлым венком». Так и получилось…
 


Ваш комментарий

Если вам нравится онлайн-версия русской газеты в Австралии, вы можете поддержать работу редакции финансово.

Make a Donation